В день, когда Русская Церковь празднует памятьНовомучеников и Исповедников Церкви Русской, в Южно-Сахалинской и Курильской епархии прямо в соборе была застреленамонахиня Людмила. Особый знак от Господа — то обстоятельство, что убиенная матушка была пострижена в честь новомученицы Людмилы Петровой, расстрелянной в 1937 году.

 

Матушку постригли в мантию за два месяца до мученической кончины в декабре 2013 года. Господь приуготовлял Свою невесту к подвигу, на который избрал ее — а то, что Он избрал именно ее, несомненно: к моменту, как убийца вошел в храм, и часа, наверное, не прошло, как из собора разъехалось духовенство епархии во главе с архиереем.

Обращает на себя внимание  и еще одно обстоятельство: «Все было, как в революционные годы — когда врывались в храмы с ружьями». Это слова нашей собеседницы, руководителя информационно-аналитического отдела Южно-Сахалинской и Курильской епархии монахини Иларионы (Фунтовой), которой мы позвонили, чтобы подробнее узнать о случившемся.

Такие, как убиенная матушка Людмила — это не потерявшая силу соль нашей Церкви, которая, возможно, как и в начале XX века, сегодня стоит на пороге новых исповеднических времен. Ведь это сытый самообман, — что повторение невозможно.

    

Сегодня пишут, что задержанный в соборе Степан Комаров — бывший морпех, неоязычник-родновер (на момент записи беседы это было еще неизвестно), и это тоже — весьма символично. Кем как не своего рода неоязычниками стали в 1917 году наши предки, солдаты и матросы, терзавшие по попущению Божьему Русскую Церковь после революции, которая разом охватила всю, казавшуюся глубоко православной, страну?

— Мать Илариона, до нас дошли сведения о том, что убиенная матушка имела возможность избежать своей участи, покинув собор. Так ли это?

— Матушка стояла за свечным ящиком, — там она и осталась лежать. Была ли у нее возможность выбежать оттуда при стрельбе, этого я не знаю. Единственное, что могу сказать — она, конечно, одной из первых приняла на себя этот удар: свечная лавка расположена справа, сразу как заходишь в собор.

Все, как в революционные годы — когда врывались в храмы с ружьями. Расстреляны иконы — в лики. Пули попали в Горнее место

Не знаю, была ли у нее возможность избежать своей участи. Но даже если бы была — если человек врывается в храм с ружьем, то какая первая мысль у монахини? Защитить людей.

У нас на территории собора находится Духовно-просветительский центр. Там есть проходная, и в это время как раз на этой проходной находился и ключарь собора и его помощники. Они как только услышали выстрелы, сразу побежали в собор. Один из послушников, Алексий, начал вытаскивать раненых — их было очень много. Тех, кто легко был ранен, их сразу с маршрутками отправляли в травмпункт, а тяжеленьких, кто сам не мог идти — в основном в ноги ранения были — их быстро спустили в нижний храм. Он очень многих вынес — под угрозой смерти. Очень много он сделал.

Я-то приехала, когда стрелявший был уже задержан. Владыка был в епархиальном управлении — на некотором расстоянии от собора, поэтому мы не слышали выстрелов.

— Скажите нам несколько слов о матушке.

— Это матушка образцовая была. Таких великодушных людей, как она, таких теплых и любовных редко встретишь. Она несла христианство самим своим образом жизни.

Избрана Господом была, наверно, лучшая — из монахинь, по крайней мере

У нас тут монахинь, конечно, не очень много: все-таки Южно-Сахалинская и Курильская епархия — не самый обширный регион, но матушка была одной из лучших.

Тот свет любви Христовой, который она несла в себе — его ничем не передать.

Она ведь в возрасте была, всегда что-то болит, ноет (и с давлением у нее проблемы были), но на любой вопрос: «Как вы, матушка? Что у вас?», она всегда отвечала одно: «Слава Богу! Слава Богу! Спаси Господи!» Всегда.

 

     

Такого добродушного и более приветливого человека я, наверное, и не встречала в жизни. Уникальная она была. Самая удивительная для меня параллель, как для монахини, — это что она ушла в день Новомучеников и Исповедников Церкви Русской, а сама она в мантию пострижена в честь новомученицы Людмилы Петровой. Это очень-очень важный факт. И я думаю, что она в райских обителях: и мученическая картина, и образ жизни не оставляют сомнений.

Мы молимся сейчас, и Псалтирь начали читать сразу, немножко все в шоке, конечно.

 

И слава Богу, что все это произошло около двух часов дня, когда Литургия закончилась уже, потому что очень много народу было в храме в этот день. И панихиду о тех, кто умер в годину гонений, служили, и благодарственный молебен — благодарили Господа за возведение в сан архиепископа нашего владыки Тихона: он только приехал из Москвы, мы хотели его поздравить, отцы съехались из других храмов. Очень много людей было в храме, гораздо больше, чем обычно. Уму непостижимо, что бы было, если бы этот человек пришел пораньше — сколько бы было убитых..

 

Но по милости Божией все произошло попозже: только матушка была убита и еще один наш прихожанин. Мы пока не можем установить личность, потому что из дробовика этот человек стрелял, практически половины головы нету. Матушке он тоже в голову стрелял.

Избрана Господом была, наверно, лучшая — из монахинь, по крайней мере. Это мое личное субъективное мнение.

У нее такое качество было редкое — бесконфликтность. Не помню случая, чтобы она с кем-то ругалась, выясняла отношения, искала место под солнцем… Никогда ничего подобного не было.

Спокойная, со смирением, с любовью несла свое послушание, и настолько достойно, что это было образцом для всех. Христианский образ жизни, как истинная христианка, она несла своим собственным примером. Это все, что я могу сказать. К сожалению, я не присутствовала там, не могла кого-то уберечь, не было меня там.

Сейчас мы молимся, ночь читаем Псалтирь, — все монашествуюшие, все батюшки, кто может, выезжают, будем сейчас и храм убирать. Если получится, в ночь освятим его, потом утром Литургия, после Литургии владыка выезжает в больницу к раненым — тех, кто в больнице, шестеро.

— Матушка, а про убийцу что-нибудь известно? Кто он, почему пошел на это?

— Я видела его. Могу сказать одно — совершенно обычный молодой человек. Может быть, у него не в порядке с головой, может, он в секте какой-то — ничего по нему не скажешь. Вроде бы в первый раз мы его все увидели, а может, он и раньше в храм приходил, — на такого глаз не упадет: самый обычный парень.

Больше ничего не могу сказать. Даже то, что сейчас стало ясно, не могу рассказать в интересах следствия, — мы надеемся, что, может быть, удастся выявить какое-то сообщество преступное. Вряд ли он один все это сделал.

    

Хотя если один — точно с головой не в порядке.

А если спланировано…

Еще раз повторюсь — смотрите, в какой день это все произошло, как символично! Все, как в революционные годы — когда врывались в храмы с ружьями, так, наверное, все это и было. Расстреляны иконы — в лики. Расстреляна икона Воскресения Христова на центральном аналое. Расстреляна Владимирская Икона Божией Матери — в лик. Иконостас расстрелян. Попали пули и в Горнее место.

***

Мученица Людмила Владимировна Петрова родилась 26 февраля 1879 года в Ростове в семье тюремного надзирателя. Всю жизнь она проработала учительницей рукоделия, а в 1924 году вышла на пенсию. 15 ноября 1930 года Людмилу Владимировну арестовали и обвинили в том, что она «член а-с церковно-монархической группы, поддерживала личные связи с идеологами к-р организации митрополитом Иосифом (Петровых) и архиепископом Евгением. Руководила нелегальным сбором средств на цели группы и ссылки». 30 апреля 1931 года коллегия ОГПУ СССР приговорила ее к 3 годам ссылки в «Севкрай», после чего будущая мученица была переправлена в город Котлас Вологодской области. По окончании срока ссылки Людмила Владимировна вернулась в Ростов.

 

В 1936 году она была снова арестована. При аресте она обвинялась в том, что переписывалась с ссыльным митрополитом Иосифом, оказывала ему материальную помощь. Особое Совещание при НКВД СССР приговорило мученицу к 3 годам ссылки в Казахстан, где содержалась в исправительно-трудовом лагере НКВД.

Находясь в Казахстане, в городе Меркент, Людмила Владимировна снова подверглась аресту по групповому делу «архиепископа Алексия (Орлова) и др.». Против нее снова было выдвинуто обвинение, в котором основную роль играла «принадлежность к контрреволюциооной группе церковников в Южно-Казахстанской области». На следствии она виновной себя не признала и заявила, что «антисоветской деятельностью не занималась».

28 августа 1937 года тройка при УНКВД по Южно-Казахстанской области приговорила Людмилу Владимировну Петрову к высшей мере наказания. 27 сентября 1937 года она была расстреляна в Лисьей балке недалеко от города Чимкента.