Сейчас принято считать, что степень церковности или нецерковности человека можно определить по тому, знает ли он или нет, где, когда и кому нужно ставить свечи; где можно стоять в храме, а где нет; когда можно креститься, а когда не нужно.
Но действительно ли это так? Неужели, для того чтобы стать христианином достаточно всего лишь вызубрить церковный устав? Неужели православие, а значит и проповедь Христа, можно свести к нормам поведения или набору правил? А может быть, все-таки, знать правила Церкви и быть членом Церкви, быть православным христианином, — разные вещи? Тогда возникает вопрос: «Что значит быть в Церкви?»
В древности люди, приходившие в храм и участвовавшие в молитве, делились на две категории — оглашенные и верные. Оглашенные — это некрещеные люди, которые готовились к принятию этого таинства. Как и верные (т. е. крещеные, действительные члены Церкви) они слушали книги Священного Писания, проповеди, молились вместе с христианами, учились христианской жизни и благочестию, но в определенный момент богослужения, а именно перед началом Евхаристии (так называется богослужение во время, которого верные причащаются Тела и Крови Христовых), эти люди должны были покинуть храм. Они знали, как нужно себя вести, знали христианские молитвы, Писания, но членами Церкви Христовой они не были. Было нечто чего не доставало им — они не могли участвовать в таинствах Церкви. Как свидетельствует апостол Павел, Церковь — Тело Христово. И, потому, чтобы стать верным, во-первых, нужно принять крещение, т. е. вступить в Церковь. А, во-вторых, нужно стать причастником Тела Христова. Ибо Церковь — это богочеловеческий организм, и чтобы стать членом Церкви недостаточно слушать или знать нечто о Христе. Нужно стать с Ним, с Христом, единым целым. И потому, на вопрос: «В Церкви ли мы?», утвердительно можно ответить лишь в том случае, если Кровь Христова течет в нас. Вступление в Церковь можно сравнить с введением человека в высшее общество. Сначала новичка учат тому, как нужно вести себя в этом обществе, за столом и пр. И, лишь, когда усвоит он все эти правила и нормы поведения, его пускают к столу. Так и в Церкви, прежде чем допустить человека к Божественной Трапезе его учат тому, как себя за этой трапезой вести, и, главное, — зачем эта трапеза вообще нужна.
Зачем ходить в церковь?
Чтобы получить спасение? Но как, посредством чего, его получают? Просить о спасении в молитве? Но молиться можно в любом месте! Поставить свечу, затеплить лампаду? Но и это тоже можно сделать дома! Зачем же тогда, каждый воскресный день верные собираются в Церковь? Для того чтобы ответить на этот вопрос нужно, прежде всего, подумать над тем, зачем, вообще, Христос приходил на землю, зачем — основал Церковь, зачем — послал апостолов на проповедь?
Со времен грехопадения прародителей наших Адама и Евы, род человеческий заражен грехом, и болезнь эта передается из поколения в поколение. И, чем дальше, тем больше греховное поражение человека, и нет такого человека, который не был бы болен грехом.
Исцелить нас пришел Христос. Но каким образом события, происходившие две тысячи лет тому назад, в Палестине, могут повлиять на мою жизнь сегодня?
Ожидание Мессии.
Ветхозаветные откровения
Когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего (Единородного), Который родился от жены, подчинился закону, чтобы искупить подзаконных, да бы нам получить усыновление (Гал. 4:4-5).
В стихах, предшествующих этим словам ап. Павла из послания к Галатам, апостол так выражается о времени перед пришествием Спасителя: он называет период Ветхого завета детством.
Значение этого приготовительного периода мы можем уяснить себе, руководствуясь притчей о блудном сыне. Отец скорбел об уходе из дому любимого сына. Но, не нарушая его сыновнего достоинства и сыновней свободы, он ждал, пока его сын, познав всю горечь зла и вспомнив благо жизни в отцовском доме, сам затоскует об отчем доме и откроет свою душу для отцовской любви.
Так было с человеческим родом. Душа моя, как земля безводная Тебе (Пс. 142:6), могло сказать человечество в его лучшей части, оно стало “землей жаждущей” испытав до конца горечь отчуждения от Бога.
Безначальный и Всеблаженный Бог и до сотворения мира был Вседовольным. Ни в ком и ни в чем Он не имел никакой нужды. Только любовь, благость побуждала Его творить добро и благо всеми средствами и способами. С целью умножения добра, счастья и любви Бог создал сначала Ангелов, потом мир видимый и человека. Этим творениям Он дал Свои законы, заповеди, дал и силу для их выполнения. Исполняя Закон Божий, вся разумная природа — ангелы и люди — могла и должна была по своей — силе и способности умножать духовные сокровища, умножать добро, а через это умножать и свое собственное счастье. С этой целью и были сотворены люди. Неизвестно, долго ли продолжалось блаженство первых людей, долго ли они и сами творили благую волю Божию. Но их блаженство было ненавистно диаволу. Он внушил им беззаконное желание нарушить волю Творца, Царя и Бога. Естественный страх наказания за грех под влиянием искусителя превратился у Адама и Евы в бесстрашное пожелание насладиться запретным плодом, узнать зло, — то, что противно Богу.
По вкушении плода Адама и Ева изменились. Отчасти они стали и богами для самих себя, потому что раньше они исполняли только волю Божию, а теперь стали исполнять, главным образом, свою волю.
Собственная воля стала для них выше воли Божией. Любовь к Богу заменилась самолюбием до самообожания. Но в грехопадении первых людей заключалось и наказание их. Возведенные на высоту блаженства первые люди добровольно бросились в пропасть зла, непослушания, противления, неверия.
Падение в грех было в сущности отпадением от Бога. И это отпадение было наказанием более мучительным, чем изгнание из рая.
С момента грехопадения начались страдания человеческой природы. Кроме страданий внешних, телесных, человек стал страдать и душой. Связь с Богом была порвана. Оторвавшись от Источника святости, силы жизни, разума, блаженства, человек стал существом смертным, немощным, порочным, унылым.
Насколько глубоко было падение первых людей, как велика была зараза греха, видно из яркого кровавого дела — убийства первым сыном Адама Каином родного, доброго, кроткого брата Авеля.
Велико было повреждение человека, когда он собственною рукою пролил родную кровь. Как только Каин помыслил убить Авеля, Бог предупредил его: Грех у дверей… господствуй над ним. Но Каин не послушался Бога — убил брата. Из этого примера видно, как тяжко согрешил Адам, как ужасно расстроил человеческую природу, отпав от Бога . Заслуживала ли такая природа райского блаженства? Да и что это был бы за рай, в котором прекрасные райские цветы поливались бы братской кровью?! К чему послужило бы древо жизни и бессмертия, когда люди стали бы истреблять друг друга, даже брат брата? Нет, рай не мог уже сделать счастливым человека, в душе которого от греха создался ад.
По безграничной любви сотворил Бог свободного человека. А когда человек свою свободу употребил не на добро, а на зло, то Бог взял это зло на Себя, оставив для человека его свободу. Знал ли Бог, что произойдет от человеческой свободы? Конечно, знал, — знал, что человек согрешит, отпадет, но знал и Сам определил, как привлечь падшего, как спасти погибшего, как исцелить зараженную грехом природу человеческую, как усовершенствовать ее. В течении всего времени после грехопадения первых людей Бог напоминал людям, что Он что пришлет Искупителя, Спасителя, Мессию, который поразит власть диавола, исцелит людей от греховной заразы, спасет от греха, избавит от страдания. И вот, когда пришла полнота времен, Бог послал Сына Своего Единородного, чтобы освободить, спасти, искупить, уврачевать падший человеческий род.
Господь избрал из потомства Адама один род для хранения благочестия и веры в единого истинного Бога, а также веры в грядущего Спасителя, именно, род Авраама, Исаака и Иакова, а затем целый народ иудейский.
В попечении о Своем избранном народе, Бог вывел его из рабства, сохранил в пустыне, поселил на земле, текущей молоком и медом; заключал заветы: завет обрезания и завет Синайского законодательства; посылал ему судей, пророков, предостерегал, наказывал и снова миловал, возвратил из плена Вавилонского и, наконец, приуготовил из его среды Избранницу, ставшей Матерью Сына Божия.
Обетования Божии начинаются еще в раю. Таинственный смысл уже имели слова Господа змею о семени жены: “вражду положу между тобой и между женой, и между семенем твоим и между семенем её; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту (Быт. 3:15).
Далее идет обетование ветхозаветному патриарху Аврааму Благословляя благословлю тебя и умножая умножу… и благословятся в семени твоем все народы земли…” Господь в награду за это дает ему доказательства Своего высшего благоволения, подтверждая и усугубляя ранее данные ему обетования о многочисленности и славе его потомства. При этом в слове об единственном и исключительным семени, через которое имеют благословиться все народы земли большинство толкователей, вслед за Апостолом Павлом, видят указание на великое Семя жены, имеющее стереть главу змия, т.е. на Христа Сына Божия (Гал. 3:16)., – повторенное потом Исааку и Иакову (Быт. 26:4; 28:14); оно также постепенно раскрывалось в своем подлинном значении для иудеев – как обетование о Спасителе мира.
Благословение Иуды. Патр. Иаков в предсмертном благословении одного из своих сыновей изрекает уже более определенное пророчество о Спасителе в словах: Не отойдет скипетр от Иуды и законодатель от чресл его, доколе не придет Примиритель(Быт. 49:10). Прекращение власти колена Иудова было одним из признаков пришествия Спасителя.
Другим пророчеством являются слова пророка Моисея израильскому народу: Пророка же из братьев твоих, как меня, воздвигнет тебе Господь Бог твой, Его слушайте (Втор. 18:15).
Много после Моисея было великих пророков у евреев, но ни к кому из них они не относили этих слов; Сам Господь Иисус Христос отнес слова Моисея к Себе: «Ибо если бы верили Моисею, то поверили бы и Мне, потому что он писал о Мне»(Иоан. 5:46).
Особенно выразительны пророчества царя, пророка и псалмопевца Давида. Это прообразы в псалмах, из которых наиболее ясно описывает будущие страдания Спасителя псалом 21-й. Он содержит в себе изображение тяжких и мучительных страданий, которые были перенесены Спасителем на кресте: Боже, Боже мой, услышь меня, для чего Ты оставил меня… Все видящие меня, ругаются надо мною, говорят устами, кивают головой: Он уповал на Господа, пусть избавит Его… я пролился как вода, все кости мои рассыпались… делят ризы мои между собою и об одежде моей бросают жребий… В конце псалма – о торжестве Церкви: посреди собрания восхвалят Тебя… да едят бедные и насыщаются… и будут называться Господними во век. К пророчествам-прообразам относится и ряд других псалмов.
Из них одни возвещают страдания: 39, 68, 108, 40, 15, 8; а другие – славу Спасителя: 2, 109, 117, 96, 94.
Наконец, еще ближе к концу ветхозаветного периода появляются в книгах пророков многочисленные предсказания, все более и полнее раскрывающие грядущее пришествие Сына Божия. Они говорят о предтече Господнем, о времени, месте, и обстоятельствах рождения Спасителя, о Его духовно-телесном образе (о кротости, смирении и других чертах), о событиях, предшествующих преданию Господа, о Его страданиях, воскресении, о сошествии Святого Духа, о характере Нового Завета и о других сторонах пришествия Господня. Среди этих пророчеств особое место занимает 53-я глава пророка Исаии, дающая образ крестных страданий Мессии Христа: “Господи! кто поверил слышанному от нас, и кому открылась мышца Господня? Ибо Он взошел пред Ним, как отпрыск и как росток из сухой земли; нет в Нем ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему. Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его. Но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни; а мы думали, что Он был, поражаем, наказуем и уничижен Богом. Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились. Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу: и Господь возложил на Него грехи всех нас. Он истязаем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих. От уз и суда Он был взят; но род Его кто изъяснит? ибо Он отторгнут от земли живых; за преступления народа Моего претерпел казнь… Посему Я дам Ему часть между великими, и с сильными будет делить добычу, за то, что предал душу Свою на смерть, и к злодеям причтен был, тогда как Он понес на Себе грех многих и за преступников сделался ходатаем” (Исаии 53:1-8, 12).
У пророка Даниила читаем откровение, данное ему архангелом Гавриилом о семидесяти седминах (490 лет), как о сроке, определенном от указа о восстановлении Иерусалима до Христа, до Его смерти и прекращении Ветхого Завета, т.е. прекращения жертв в Иерусалимском храме (Дан. 9:2-27).
К принятию Спасителя готовился не только народ иудейский, но и весь мир, хотя и в меньшей степени. Сохранялись и в языческом мире – правда, в искаженном виде – предания о происхождении и первобытном счастливом состоянии человека (о золотом веке), о падении прародителей в раю и предание о грядущем Искупителе рода человеческого и ожидание Его пришествия, как это видим из сочинений Платона, Плутарха, Вергилия, Овидия, Страбона, а равно, из истории религий древнего мира (предсказания Севиллы, о котором читаем у Цицерона и Вергилия).
“Когда пришла полнота времени” (Гал. 4:4), – когда род человеческий, вслед за Адамом, в полной мере вкусил (в духовном смысле) от древа познания добра и зла и узнал на опыте сладость доброделания и горечь злодеяний; – когда преобладающая часть людей достигла крайней степени нечестия и развращения, – когда в лучшей, хотя меньшей его части стала особенно сильна желание видеть обещанного Избавителя, Примирителя, Спасителя, Мессию; тогда пришел на землю Обетованный и Ожидаемый Сын Божий.
Две тысячи лет тому назад Он воплотился, принял наше человечество. Очистив его от греха, проклятия и смерти, преобразив, Он подает нам его же в Таинстве причащения. И мы, причащаясь, получаем исцеление. Получаем возможность изменить, исправить свою жизнь. Исцелить свою человеческую природу. И, таким образом, получаем возможность спастись. Так, в Церкви и совершается спасение, посредством покаянного изменения сердца человеческого и общения Святых Христовых Таин.
Во время причастия храм перестает быть просто зданием, он становится Небом на земле, а мы попадаем не на иную, не на новую, а на ту самую тайную вечерю, которую совершил Христос со своими учениками. Мы входим в ту же сионскую горницу и становимся сопричастниками апостолов. Ибо не иная жертва приносится, не новое действо совершается, но к длящейся в вечности Евхаристии мы присоединяемся.
Там же, где нет причастия, нет и Церкви. И где нет Церкви — нет причастия, а значит и спасения. Представьте себе человека, у которого туго перетянут палец, что с ним случится? Сначала посинеет, а потом и отомрет. Тоже случается и с теми, кто не причащается, они не вкушают от источника Жизни. Потому-то и находятся вне Церкви раскольники, еретики, сектанты. Даже, когда совершают они хлебопреломление — не причащаются. Церковь — это живой богочеловеческий организм, к нему можно присоединиться, срастись с ним, войти в него, но нельзя его создать заново. Точно так же как нельзя потребовать от Христа, чтобы он вновь пришел на землю, вновь распялся, вновь совершил Тайную вечерю. Сектанты, имеющие основателями своих обществ не Христа, а людей, не являются Церковью, и не имеют причастия. Однажды ушедшие из Церкви и лишившие себя возможности приобщаться Тела и Крови, не могут основать свою Церковь, ибо как могут дать то, чего сами не имеют, как могут ввести кого-то в Церковь, если сами находятся вне Ее!? Как могут приобщить Телу и Крови Христовым, если Церковью не являются, и, Кровь Христова не течет в них!?
Таким образом, знать даты церковных праздников, церковные обычаи и традиции, правила и уставы и не участвовать в Евхаристии — значит, всего лишь, оставаться у церковного порога, и быть вне Церкви.
Бог не обещает нам комфорта: «В мире будете иметь скорбь» (Ин 16.33). Но еще Он напоминает нам о том, что в мире, в котором мы будем иметь скорбь, мы ненадолго, а впереди – вечность, и в эту вечность Он зовет нас за Собой. Главным препятствием к нашему вхождению в вечность с Ним было состояние распада нашего естества (как на физическом, так и на душевном уровне), начавшееся с грехопадения первых людей, с использования ими дарованного Творцом дара свободы в уклонение от воли Творца – на вкушение плода Древа познания добра и зла. Собственно, этот распад и есть причина нашего скорбного состояния в земной жизни. Однако еще большей бедой этот распад может обернуться по ее завершении, когда продолжающее осмысленное существование наше «я», лишенное тела, останется наедине со своими теперь уже никоим образом неудовлетворимыми страстями. Мы знаем, что состояние души после смерти может быть разным: есть ад и рай.
И это ответ на вопрос о том, для чего Бог стал человеком. Потому что не перед Нагорной проповедью, не перед исцелениями больных и воскрешениями мертвых Господь говорит «на этот час (то есть ради этого) Я пришел». Он произносит эти слова накануне Голгофы.
Бог второй Своей ипостасью, именуемой Сыном или Словом Божиим, принял человеческую душу и тело, и, не имея в себе никакого греха, принял на себя последствия отпадения человечества от Бога. «Оделся» в падшее естество, чтобы пронести его через страдания и смерть. И воскресить – очищенным, исцеленным. И это преображенное человеческое естество, соединенное с Божественной природой, Он дает нам вкушать под видом хлеба и вина.
Кто-то сравнил таинство Причастия с прививкой дерева. Дичок, прорастая сквозь веточку привитого ему культурного растения, остается собой – но плодоносит уже иначе. Вспоминая строчку из песни Веры Матвеевой – «сердцем в небо прорастаю», скажем, что христианин «прорастает» в Вечность – и не в падшем состоянии, а в преображенном, обОженном, в сопричастности Христу – соединившись с воскресшим Богочеловеком в установленном Им Самим таинстве Причастия.
Смысл таинства Причастия в первую очередь именно там, в уготованном для нас Ином Бытии – но и не только. Иначе не было бы надобности причащаться часто. Причастие – это общение с Богом, в некотором смысле – полнота этого общения (хотя наше сознание и пораженное грехом наше сердце не может эту полноту ощутить во всей ее неизмеримости). Евхаристия (греческое название таинства Причастия, буквально – благодарение) – сердце духовной жизни христианина. Без Причастия человек в определенном смысле мертв духовно: «Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни» (Ин.6:53).
Есть в современной медицине такая операция: человеку переливают его же собственную кровь. Ее пропускают через фильтры, очищают от вредных веществ насыщают необходимыми полезными компонентами и снова вливают человеку. Нечто подобное совершает с нами и Христос.
Именно в этом – в совершении Евхаристии – главный смысл существования Церкви. Апостол Павел, обращаясь к коринфским христианам, говорит: «вы – тело Христово». Это и есть главное определение христианского понимания Церкви. Причащающийся становится частью Церкви – единого тела Христова. Отказывающийся от Причастия отказывается от единства с Церковью, и – отвергая плод голгофской Жертвы – от своего спасения.
Да, человеческая составляющая земной Церкви, бесспорно, греховна. Но мы приходим с этой греховностью ко Христу, чтобы он омыл ее Своей кровью. Господь установил так, что священнодействие это совершается с участием людей, имеющих непрерывное преемство возложения рук от апостолов: именно там и только там, где есть это сакральное – реальное, а не вымышленное – единство с апостольской общиной, совершается преложение хлеба и вина в плоть и кровь Христовы. Евхаристию совершали те, на кого в Церковью было возложено служение священнодействия. Епископы и пресвитеры – сначала те, что были поставлены апостолами, потом те, что были поставлены этими епископами, и дальше, дальше… Позднейшие попытки создать «с нуля» будто бы христианские общины – суррогат, даже при самых благих намерениях: Евангелие нигде не дает основания для чьего-нибудь самостоятельного «восстановления» якобы исчезнувшего христианства.
Итак, если Евхаристия – сердце, то остальное, что есть в Церкви – тексты Писания, молитвы, обряды, аскетика, иконопись, и так далее – весь остальной организм вокруг сердца. Только развить эти темы мы сейчас не сможем, поскольку о каждой части этого организма нужно серьезно и не спеша говорить отдельно.
